Каким будет новый политический сезон на ТВ
В прямом эфире радио КП писатель Сергей Шаргунов обсуждает с ведущими Еленой Хангой и Николаем Никулиным, в каком виде политика придет в наш дом.
Ханга:
– Здравствуйте! Мы вместе с Николаем Никулиным хотели поговорить о новом политическом сезоне на телевидении. И для этого пригласили нашего старого знакомого, писателя Сергея Шаргунова.
Шаргунов:
– Привет!
Никулин:
– А почему мы с Леной решили обсудить? Не потому, что прошел митинг. Политический сезон начался. И мы не могли его обсудить, ибо он начался с Владимира Соловьева, его итоговой передачи. И она была в воскресенье.
Давайте подытожим. Как они вошли в этот сезон? Вот уже и митинги начались, которые, кстати, практически не обсуждаются на телевидении. Еще выходила на НТВ программа «Метла» и новая программа «Госдеп-3».
Ханга:
– Давайте вспомним, какие у нас еще остались политические программы?
Никулин:
– «Поединок», кстати, был на этой неделе, где выступал Аркадий Мамонтов. Это очень интересная тема – его знаменитый провокационный фильм. Он так и назывался: «Провокаторы». А зрители не поняли, кто же там провокатор?
Шаргунов:
– Очевидно, некоторая установка на легкое разнообразие в эфирном меню, которое возникло после декабрьского выхода людей на улицы и площади, эта установка сохраняется. Например, когда я был у Владимира Соловьева в ночь подсчета голосов думских выборов и всем надерзил, сказал все, что я думаю, кого не допустили и что это за выборы, то я, конечно, уходил, провожаемый жаркими взглядами собравшихся там единоросов. И тогда было сложно помыслить, что Сергей Удальцов будет, например, присутствовать в эфире. Или Владимир Рыжков.
И в последнем эфире Владимира Соловьева можно было даже заметить, что распределение отчасти было фифти-фифти. Я имею в виду воскресную передачу, где обсуждалось лишение Гудкова мандата. Самое интересное, что это все равно выплеск пара в свисток. И все равно очень срежиссированный разговор. Тема семейственности в Госдуме, проблема Гудкова – это обсуждается большую часть передачи. Все это уже идет в полпервого – в час по московскому времени.
Никулин:
– Это прямой эфир был, все-таки…
Шаргунов:
– На Владивосток.
Никулин:
– Все-таки писались…
Шаргунов:
– Я несколько раз наблюдал ситуацию этих эфиров на Владивосток, когда, например, Татьяна Щербина произносит сакраментальную фамилию президента и это исчезает из московского эфира. Вообще, владивостокцы – особый народ теперь. На них ставят эксперименты. Это давно так повелось.
Этот эфир, все было задано в узкой канве. И когда я стал говорить, что дело не только в Геннадии Гудкове, как бы я к нему не относился, а я не его фанат, но очевидно, что это мелкая месть в отношении него со стороны власти. Мы видим и домоклов меч над Удальцовым, над не присутствующим в студии Алексеем Навальным, сказал я. И после этого немедленно ведущий вмешался и увел разговор в сторону…
Ханга:
– А насколько Володя доминирует?
Никулин:
– И насколько он предвзят?
Шаргунов:
– Володя одаренный человек. Это профи. Он по-своему блестящ. Я думаю, что это все-таки его авторская передача. И, конечно, он доминирует со своими искрометными шутками, с возможностью немедленно перебить. Или даже опустить человека, если он говорит нечто неположенное.
Я думаю, что проблема в том, что по-прежнему есть некий перечень людей, которые туда приглашаются. И кого не приглашают. И те из протестных людей, кто может туда попасть, они все равно находятся под оком Саурона и в любой момент могут быть запрещены.
Я, например, не понимаю, почему там нет Делягина, вашего ведущего. Ни на одной из этих передач. Довольно умеренный дядька. Ну, да, оппозиционер. Зато всегда есть Леонид Гозман, которого удачно побивают у барьера.
Никулин:
– Да. В «Поединке» от либеральной оппозиции выступает один Гозман.
Ханга:
– Я сама участвовала в передаче «НТВшники». И туда приглашали, последний раз была и Чирикова, и Романова, и Яшин, и Немцов. Это было все в одной передаче. Но сейчас больше этой передачи нет.
Шаргунов:
– Да.
Ханга:
– Интересно, с чем это связано…
Шаргунов:
– Гозман, Госдеп…
На самом деле, на НТВ сейчас это, в принципе, возможно. Надо сказать, что там-то были в записи эфиры. От этих эфиров у меня было ощущение, что нарезка такова, что на пять лояльных власти людей приводится один. И не всегда риторически убедительный оппонент власти. И так складывается.
Очень много зависит от ведущего. Я по-прежнему считаю, что нет никакого нормального телеэфира. Конечно, его нет. Он должен пройти в прямом эфире выпуск, вроде «Свободы слова». С Савиком, без ограничений, в прямом эфире. На «Столицу», куда позвали бы Лимонова, Навального, Каспарова и всех прочих.
Ханга:
– Каспарова давно не видела…
Шаргунов:
– Что значит? Он – чемпион мира по шахматам.
Никулин:
– Он сегодня давал интервью нашему телеканалу.
Шаргунов:
– Ведь самое интересное, что даже когда выступает тот же Сергей Удальцов, он тоже чувствует, что не надо называть некую фамилию…
Ханга:
– Есть самоцензура.
Шаргунов:
– Есть. Она неизбежно касается даже радикальных политиков. И поэтому все равно эти ниточки все равно видны.
Ханга:
– Скажите, Парфенов позволяет же говорить какие-то вещи…
Шаргунов:
– А где?
Никулин:
– На оппозиционном «Дожде». А на других каналах… Он только на Первом может о Гоголе сказать…
Шаргунов:
– Может даже о Щедрине. Разве что так.
С телевидением сложная ситуация, потому что есть еще и выпуск новостей, общая подача. Я пока не вижу ни одного нормального политического шоу.
Ханга:
– Есть Познер…
Шаргунов:
– Познер – это разговор тет-а-тет. С довольно подобранными людьми. И он же задавал напрямую вопрос Владимиру Путину, может ли он приглашать оппозиционеров, я помню, что Путин как-то странно уклонился от ответа. И ничего с тех пор не поменялось.
Могут ли оппозиционные политики выходить в эфир к этому барьеру в программе «Поединок»? И побивать политиков не оппозиционных. Безусловно, да. И катаясь по стране, общаясь с людьми, я вижу, что есть огромный запас недоверия, а это даже фиксируют социологические опросы по отношению к нынешней политической системе. И рейтинг ее стремительно падает. Но вопрос в том, кто эти адекватные люди и как это будет выстроено? Дебаты Удальцов – Жириновский? При моем огромном уважении к Сергею Удальцову, понятно, что кричащий Жирик его мгновенно затмевает.
Ханга:
– Жирик всех затмевает.
Никулин:
– По голосованию не перегнал…
Шаргунов:
– Я помню, что в нулевые годы, в середине, когда Рыжков выигрывал дебаты по выборам губернаторов.
Никулин:
– Чубайс у Рогозина выигрывал.
Шаргунов:
– Я считаю, что это были сфальсифицированные выборы. И говорю это вне идеологически. Мне рассказывали. Насколько я понимаю…
Ханга:
– Там тоже можно подкручивать?
Шаргунов:
– Запросто! Я думаю, что та история была связана с желанием «Правого дела» как-то выкрутится. Ну, никогда я не поверю, что Чубайс победил Рогозина. Смешно.
Мне многие рассказывали про результат. В свое время, когда были дебаты на канале НВС Проханов с Никитой Михалковым. И нужные люди рассказывали, что Никите Сергеевичу они помогли.
Но помню, что тот же Лимонов, которого мы не видим давным-давно на телевидении, дважды выигрывал программу «К барьеру». Один раз против Геннадия Гудкова, который в тот момент был вполне лоялистской фигурой. Другой раз против оппозиционного, ныне покойного Василия Шандыбина. Думаю, что если бы сейчас вышел Лимонов против какого-нибудь Андрея Исаева, да, запросто победил бы. Рыжков против любого из единороссов, он вполне бы… Навального мы просто не видим. За все эти месяцы его не было ни разу ни на одном федеральном канале. Я так понимаю, что не разрешают.
Никулин:
– Кстати, о голосовании. Когда я смотрю те записи, которые шли на Владивосток, они же тоже выкладываются на ютуб, там голосование не превышает двух тысяч, скажем. А когда смотрю по московскому вещанию, там за сто зашкаливает. Каким образом это происходит? Неужели в европейской части нашей страны смотрят больше такие передачи и голосуют, нежели во Владивостоке, например?
Шаргунов:
– Я не хочу никого обвинять, во-первых. Просто существуют разговоры между собой, что где-то что-то… Я думаю, что это ведь не обязательно делает сам телеканал. Это ведь и технические средства есть. Но в данном случае я бы говорил о презумпции невиновности. И о том, что реальное соперничество есть. Больше того, я понимаю людей, которые при обсуждении Пусси Райот голосуют за Мамонтова, а не за Леонида Гозмана. У нас консервативное население, есть некоторые базовые принципы. И люди не разбираются в оттенках. Они не понимают, что такое сказать, что да, они нахулиганили, но их не надо держать два года в тюрьме. И да, они героини. Конечно, они не героини никакие.
Я бы с осторожностью отнесся к этим заигрыванием с якобы большинством. Потому что, на мой взгляд, наша власть очень боится народа и большинства. И этим объясняется страх дать людям достоверную информацию, показать им реально соперничающие идеи, взгляд и их носители. И когда вчера бодрый ведущий на Первом канале рассказывает, что 68 процентов опрошенных поддерживают лишение Геннадий Гудкова статуса депутата, это какой-то сатанизм.
Дело ведь не в Гудкове. Я считаю, что у него много прегрешений в прошлом, он был близок к «Единой России». Речь идет о том, что человеку мелко, по уголовному, показательно и цинично отомстили за то, что он посмел выйти к протестующим. Это понятно всем думающим людям. Проведите другие опросы. А надо ли посадить на кол всех депутатов и расскажите об этом в новостях.
Люди лишены реальной информации, эти самые опрошенные. «А, его выкинули из депутатов? Их всех давно пора!». И некий ложный ракурс подается населению в новостях.
Ханга:
– Как ты относишься к передаче «Госдеп», которая теперь будет выходить на «Дожде»?
Шаргунов:
– У меня тут были дебаты, кстати, с Ксенией, в ЦДХ в рамках книжной ярмарки. Мы говорили о литературе в основном… Я нормально отношусь. Не все мне нравится. Некоторая запальчивость и поверхностность существует. Не все поступки и выходка ведущей мне близки. С другой стороны, есть реальный дефицит альтернативных мнений. Есть дефицит живого и открытого разговора. И если там будет какой-то аналог «Свободы слова», будут присутствовать люди разных взглядов, темы будут актуальные… Очередной выпуск у них будет про сегодняшний митинг. Меня приглашали, не знаю, успею или нет… Почему нет? Это интересно.
Никулин:
– Что же там обсуждать?
Ханга:
– Кто придет, интересно?
Шаргунов:
– Думаю, что там должны быть и левые, и правые, и какой-нибудь Владимир Тор, Илья Пономарев. И, думаю, должен быть представитель партии власти, который скажет, что вы облажались, ребята. Пшик. Все у вас неудачно. И – конец фильма.
Хотя, я считаю, что никакого пшика нет. Мы находимся в сложной ситуации. Большинство людей, приходя на эти акции, в недавним пор готовятся быть отоваренными дубинкой по башке, цитирую августейшего. Это один момент. С другой стороны, ведь надо бояться молчаливого протеста, который рассасывается по домам и по квартирам. Надо чувствовать настроения размышляющих людей. Я вижу колоссальную степень недовольства, общаясь с теми, кто заходит в интернет, кто смотрит по сторонам. Это не только политическое, социальное и экономическое недовольство. Кстати, очень правильно то, что сегодня звучали лозунги и по поводу ЖКХ, по поводу реформ образования. И хорошо…
Ханга:
– Я слышала, что отдельной колонной шли сотрудники МГУ.
Шаргунов:
– Да. Там были студенты, профсоюзы.
Никулин:
– Там были профсоюзы учителей, кстати.
Шаргунов:
– Это хорошо. И хорошо, что и в регионах все это происходит. Другое дело, конечно, нынешней оппозиции не хватает ни времени, ни сил, ни ресурсов для того, чтобы общаться с большой страной и слышать других людей. Не только тех, кто вышел, а тех, кто пока никуда выходить не собирается. И даже иной раз не видит альтернативы, но, тем не менее, объявляет голодовку, как сейчас происходит на Урале, в Татарстане. Я
Я недавно возглавил сайт «Свободная пресса». Стараюсь давать побольше материалов об этих насущных социальных вопросах. Об этом хочет знать и слышать страна. Иной раз, читая некоторые глубокопочтимые либеральные ресурсы, я ощущаю, что есть умышленная задача дозировать такую информацию. Будто у нас все сосредоточилось вокруг единственного процесса панк-группы. А ничего другого не происходит. Я убежден, что это делается по определенному согласованию и с некоей подачей.
Ко мне сегодня подходил человек и говорил, что «зимой, несмотря на лютый мороз, мы пришли с десятью друзьями, а теперь они сказали, что вы пошли против народа и церкви и нас здесь больше не будет». Я думаю, что это не касается большинства людей. Все в состоянии, рано или поздно разобраться, где попытка раскола, где политтехнологии, а где общегражданские общие требования. И важно, что сегодня на трибуне было много людей разных взглядов. Может, чуть меньше людей. Есть усталость и непонимание… Тем не менее, среди тех, кто был на трибуне, в этот раз было ощущение большей общности, чем когда-либо. И того, что повестка расширилась. Были политические требования. Но, наконец, появились и те, которые близки обычному человеку, который пока, к сожалению, не связывает политику и будущее своих детей, толщину своего кошелька, безопасность на улицах. Важно, чтобы это звучало.
Никулин:
– Я подумал… Если мы возвратимся к телевизионной теме, давайте выберем, на наш взгляд, на ваш взгляд, лучшего ведущего политической программы. Например, Максим Шевченко ведет интересную программу на Первом. Владимир Соловьев, Ксения Собчак сейчас будет вести. Владимир Познер. Думаю, Марианна Максимовская, не совсем политическая программа, но обзорная и итоговая. Ее тоже можно…
Шаргунов:
– И Марианне позволяют. Ей до сих пор дают… Мы вчера с ней на эту тему говорили, кстати. Я думаю, что это зависит от силы воли человека, журналиста. Иногда приходится преодолевать сопротивляемость материала годами.
Ханга:
– Может, кому-то позволяют, а кому-то нет?
Шаргунов:
– Одновременно с этим, я думаю, что есть журналисты, есть СМИ, которые важны, как витрина. В том числе для Европы и для Запада, показать, что да, у нас есть такая точка зрения. С другой стороны, есть еще и тонкое дирижирование и расстановка определенных акцентов так, чтобы это было, как говорил Ильич, страшно далеко от народа.
Да. Создается впечатление, что есть нормальные мужики-народники, хорошие тетки с халами на головах, которые говорят о посевной. А ведь у нас проблема. Страшная засуха в стране. Вот об этом, кстати, не прочитаешь в либеральных ресурсах, а это чудовищная проблема. Экономическая. А они говорят вокруг да около, занимаются рукоделием. И это тоже то, что нужно преодолевать. Я думаю, что народничества сегодня нашей журналистики, оппозиционной мысли, увы, не хватает.
Никулин:
– У нас телефонный звонок от Алексея.
– Здравствуйте! По поводу Владимира Соловьева. Он непредвзято и адекватно говорит. Принимает свою позицию и хочет людей…
Ханга:
– Сергей считает, что он манипулирует своими гостями.
– Наоборот. Люди начинают уходить от темы или лишнее говорить, не по теме. Он их приземляет. И правильно это делает. Потому что все на эмоциях.
По поводу демонстрации. Я из Татарстана. Есть момент, что «Единая Россия» и руководители предприятий… Обязательно заставляют идти на голосование. Выборы были… Поддерживать партию. И школы, и врачи. И многие люди недовольны, потому что им на дачу ехать, а тут чуть ли не списки, как в советские времена.
Ханга:
– Вы смотрите политические ток-шоу?
– Да. Особого выбора-то и нет, кроме сериалов нечего смотреть.
Никулин:
– Хотя сериалы и фильмы у нас очень политические выходят. Правда, с криминальным оттенком.
– Да. Они уже поднадоели. А тут в прямом эфире, мне это нравится.
Ханга:
– Она не в прямом эфире, если вы не во Владивостоке.
– Зачем? Европейская часть, в прямом эфире смотрят большинство.
Никулин:
– Псевдопрямой эфир. Его вроде как не режут, хотя…
Шаргунов:
– Я, говоря о манипулировании, отчасти даже комплиментарно высказываюсь. Конечно, настоящий телеведущий должен быть еще и режиссером передачи. И выстраивать сценарий. Конечно, Соловьев действует в тех рамках, которые сейчас существуют в том формате на телевидении. Я дорогого слушателя, который очень здраво говорит о принуждении «Единой Россией» людей куда-то вышагивать, призывая просто к трезвому рассуждению и пониманию, что нет никакой свободы на российском телевидении. Все модерируется. Причем не Владимиром Соловьевым. Он, как артист, очень неплохо справляется. Безусловно.
Никулин:
– Я вспомнил еще две фамилии, которые играют на нашем телевизионном политическом поле. Это Пушков, который ведет на ТВЦ авторскую программу. И Михаил Леонтьев со своим «Однако».
Шаргунов:
– Сейчас непонятно, что с «Однако».
Никулин:
– Зато журнал есть.
Шаргунов:
– Интересный журнал. Местами. И культурная рубрика там неплохая.
Ханга:
– Вы все говорите о старом. А новые передачи-то? Где новые лица?
Шаргунов:
– Убрали там Толстого с воскресного времени, насколько я понимаю. Я так знаю, что планируется некая политическая передача на Первом канале.
Ханга:
– Итоговая?
Шаргунов:
– Да. С обсуждением. Думаю, полуимитационные уступки будут проходить. Посмотрим.
Ханга:
– Еще какие передачи?
Никулин:
– У нас тоже будет проходить авторская итоговая программа, на нашем телеканале. У нас есть хороший политический аналитик. Секрет. Пусть это будет тайной.
У нас есть три звонка. Послушаем!
– Здравствуйте! Хотел бы обратить ваше внимание на два аспекта. Помните фильм Мамонтова «Крестный батька» про Лукашенко? И там в одной из телепередач Ткаченко, диссидент белорусский, ругает Лукашенко, дескать, он поссорился с писателем Быковым и так далее. Я выяснил. Оказывается, это была передача Савика Шустера. И она проходит… Лукашенко специально приглашает Савика Шустера в Белоруссию. Передача длится от четырех до шести часов. И Лукашенко не боится отвечать на все острейший вопросы. Это первое. Нашей оппозиции надо сформулировать несколько вопросов, пять-шесть, опубликовать их для Путина. И вызвать его на телепередачу. Потребовать в ультимативной форме.
И второй момент. Для оппозиции, которая выступала сегодня на митинге, прекрасные все ребята, с разным мировоззрением, конечно… Задача одна – сделать честные выборы. То же самое. Сформулировать вопросы. И на митинге их принять. И направить в Кремль. И ждать ответ. Если ответа не будет…
Шаргунов:
– Слушатели настоящие идеалисты.
Никулин:
– Отправить письмо на деревню дедушке…
Ханга:
– Не расслышала… А если ответа не будет? То что?
Шаргунов:
– Прийти и постучать в дверь.
Мне очень симпатичны ваши высказывания. Думаю, что есть две неоднозначных страны. Одну любят наши оппозиционные державники – это Белоруссия. Другую оппозиционные либералы – это Грузия. Как бы мы ни относились к режимам обеих стран, по крайней мере, они там обуздали коррупцию, разобрались с полицейским беспределом в плане коррупционности. И сумели поострить дороги. И это свидетельствует о том, что нужно уметь проявить политическую волю. И можно справиться даже с такими бедствиями, которые, казалось, выглядят, как авгиевы конюшни и совсем не разгребаемы. Может, поэтому так и боятся нашего Навального пускать в эфир. Мне кажется, он проявляет некое стремление к тому, чтобы решать эти вопросы. Не даром, например, проект РосЯмы им затеян.
Второй момент. Что касается обращений к президенту… Не первый год это происходит. И многие даже санкционированные властью кандидаты в президенты, выходя, каждый раз спрашивают, почему рядом со мной пустует трибуна, стульчик? Где же мой высокопоставленный оппонент? И каждый раз в отчет молчание. К сожалению, так повелось не вчера. Даже позавчера в России. В новейшей российской политической истории. Представители партии власти не любят участвовать в дебатах, чего уж говорить о главном ее представителе. Вы лучше спросите, почему «Единая Россия» вообще отказалась от дебатов не так давно. Сейчас несколько человек ходит. Достаточно колоритных, значит, неоднозначных. Тот же Хинштейн голосовал против лишения Гудкова мандата, тот же Хинштейн выступает открыто против Бастрыкина. Это человек достаточно яркий, хотя можно с ним полемизировать и спорить. А Исаев? Специфическая фигура, несмотря на то, что он очень поддерживает власть. Человек с грандиозным бэкграундом. Это же бывший учитель истории, человек ходил в высоких кожаных сапогах, настоящий анархист. Я помню себя ребенком на фоне Хинштейна на Крымском валу, когда началась перестройка. И какие грандиозные экзотические речевки толкал тот же чудесный Исаев.
Не будет ходить власть ни на какие дебаты. Будут они срежиссированы. А что касается петиций – пишите! Точите карандаши и собирайте миллионы подписей. У нас референдумы уже сколько лет не проходили ни по одним вопросам!
Никулин:
– И, надо добавить, что фильм «Крестный батька» – это не фильм Аркадия Мамонтова. Он выходил на канале НТВ. Это тоже очень символично и показательно. Раз все документальные фильмы-расследования приписываются Аркадию Мамонтову, значит, что-то да натворил он в телевизионной жизни страны.
Шаргунов:
– Потом пошел фильм по Лужкову. Мне, кстати, понравилась позиция многих либералов, которые, понятно, терпеть не могут батьку. Но многие адекватно сказали: «Ребята! Как вам не стыдно? Такая низкопробная грязь – это просто непристойно для телевидения!». И дело даже не в том, кто оказывается мишенью, симпатичный или не симпатичный тебе человек. Это, кстати, относится ко многим людям нелиберальных убеждений, когда они видят, что шахматиста бьют по голове шахматной доской, как это было буквально сделано. Или на несимпатичного Бориса Немцова накидывают сачок какие-то прихвостни с некоего движения. Это автоматом вызывает сочувствие по отношению к тому человеку, на которого так ополчились. То же самое с телесюжетами. Есть бытовое хулиганство, когда подбегает человек и дерьмом, извините, замазывает лицо писателю Лимонову на демонстрации. Немолодому человеку. А другая ситуация – это такое же хамство, но на экране. К сожалению, этот почерк сохраняется. И мы ждем новых сюжетов, разоблачительных постановок с микшированными и компонованными цитатами.
Последняя передача Мамонтова. Я ее коснусь. Я ее посмотрел. Я человек, воспитанный в православной культуре. Мне глубоко не симпатично то, что сделала группа Пусси Райот. Я считаю, что это должно быт наказано 15 сутками. Это, конечно, хулиганство. Но, в первую очередь, власть постаралась раздуть эту историю и расколоть общество. Это колоссально аморальный поступок со стороны властных политтехнологов. Большее оскорбление православным нанесли не эти три дурочки, а те хитрые дяди, которые старались максимально раздуть их историю. И сыпать изо всех сил соль и перец на раны людям. И людей, зачастую психически неустойчивых, расшатывать всячески и провоцировать на неадекватные действия. Эта история связана с одним – максимально отодвинуть толпы людей от кремлевских стен. И перессорить людей между собой.
Фильм. Это вообще какой-то абсурд! Это 84-й год. Помните, там был знаменитый персонаж, находящийся по ту сторону океана и пятиминутки ненависти, когда все собирались в кинозалах и тряслись по поводу э того забугорного врага. Каким бы ни был опальный олигарх, это уже не смешно, когда все, чтобы ни происходило, все сделал он. Это за гранью. И в этом смысле… На что это рассчитано? Это очередное неуважение к российским гражданам. Вот что это такое.
Это постмодернизм, кстати. Не надо воспринимать. Тоталитаризм. Есть уже интернет, есть возможность разобраться. И есть встречная кинжальная критика в адрес этого фильма. Постмодернизм и размышление, знаете, какого сорта? А у нас все равно большинство – быдло. Вот мы на них и ориентированы. Нам наплевать, что вы в своих интернетиках читаете. А мы ориентируемся на пенсионерку бабу Маню из поселка Храброво.
Ханга:
– Ты говоришь…
Никулин:
– Сам по себе телевизор – это постмодернизм.
Фильм, а Аркадий Мамонтов признает, что это репортаж. Мне рассказывали люди, работающие в документальном отделе, не буду называть фамилий, что Аркадий Мамонтов подходил, предлагал снять фильм. Они ему отказали. Поэтому он решил снять репортаж на 30 минут.
Согласитесь, Сергей, что это его авторская воля. Он может снять какой угодно фильм. Другой момент, что прошла передача. Вы обратили внимание, какие люди были приглашены? И в каком тоне она шла?
Шаргунов:
– Я считаю, что это псевдонародный тон. Истерия. Когда нет другой точки зрения, вот что плохо. Это все бред. Показывают каких-то извивающихся змей, как заставка, что там провокаторы… И, причем, это вовсе не жестоковыйная эпоха. Это эпоха постмодерна. И некоторый стеб за этим всем стоит. Это даже заигрывание с такой репрессивной стилистикой большого скачка, с хунвейбинами. Но за этим нет ничего содержательного. Ведь надо прекрасно понимать, что параллельно происходят чудесные встречи с Машей Гессен и это просто политика людей, заточенных исключительно на свои финансовые интересы. Да! Власть занимается решением своих меркантильных задач. При этом она тотально безыдейна. Но она не просто безыдейна. Она еще пытается заигрывать с разными группами. Для большинства мы покажем такое, а за кулисами мы встретимся с ультралибералкой Машей Гессен, попробуем с ней договориться.
Никулин:
– Наша власть кокетка…
Ханга:
– А как ты это объясняешь?
Шаргунов:
– Свирепая кокетка.
Ханга:
– Зачем была эта встреча?
Шаргунов:
– Для мен все загадочно. Как и полет с косяком. Теперь мы поняли, что такое план Владимира Путина.
Никулин:
– У нас звонок.
– Здравствуйте! У нас городу Владимиру 1022 года со дня рождения! Спасибо вам. Я подсел на ваш канал сейчас. И начинаю дружить с вами.
Госпожа Ханга! Мне 58 лет. Я влюбляюсь в ваши передачи. А те старики, типа Познера, надоели. Вы тезисно, содержательно и по-новому говорите!
Ханга:
– Спасибо.
Скажите, кого бы вы хотели увидеть в новом политическом сезона не телевидении?
– А я бы хотел, чтобы вы открыли свой канал!
Ханга:
– Спасибо.
Никулин:
– А нам тут пришла смс в поддержку Соловьева.
Шаргунов:
– У него вообще много поклонников. Это очевидно.
Ханга:
– У него популярные и радиопередачи.
Никулин:
– Он залы собирает театральные.
Ханга:
– Это да.
Шаргунов:
– Другое дело, что пора бы вернуть и Виктора Шендеровича на телевидение. У него была большая армия поклонников. А его больше десяти лет нет. И человека травят. Он, может быть, мой антипод по множеству взглядов. Но я же вижу, что с ним творится. Каждый день звонят и матом кроют в трубку. И всячески опускают. А он талантливый сатирик. Думаю, получи он свою передачу сейчас, мы бы сейчас получили кучу смс и звонков, какой он хороший.
Ханга:
– А как ты относишься к интернет-телевидению?
Шаргунов:
– Это все плодится и размножается. Я встретил сейчас Дондурея, который сказал мне, что сейчас будет сто новых телевидений. Я не знаю, так это или не так. Я сам подумываю о том, чтобы, кроме своего сайта «Свободная пресса», затеять еще и телеканал. Я, думаю, это реальная дорожка, по которой пойдут разные… Это дорога, которая будет разветвляться!
Ханга:
– Пожелаем нам всем новых и интересных передач! Спасибо за интересный разговор.
Новый политический сезон будет смахивать на войну?
<<Самые интересные эфиры радио "Комсомольская правда" мы собрали для вас ЗДЕСЬ >>