Пандемия отступает, тяжёлых больных всё меньше. Как раз есть время вспомнить о первых днях
Фото: REUTERS
У неё было всё: престижная работа, любящая семья, дом в самой прекрасной стране на свете. Но когда на новую родину пришла беда — эта женщина отправилась на самый тяжёлый участок невидимого фронта. Уроженка Новосибирска отправилась медсестрой в коронавирусный госпиталь в Северной Италии. Публикуем заключительную часть дневниковых записей россиянки Татьяны Гориной об этой тяжелейшей работе.
Напомним, в предыдущих сериях:
Часть 1: о самых мрачных часах, когда «критические» поступали в огромном количестве.
Часть 2: мучения больных в «скафандре» (костюме для интенсивной терапии).
Часть 3: о том, что даже из Дантовского «Ада» рано или поздно начнётся подъём к свету
ВЗГЛЯД НАЗАД
Пандемия отступает, тяжёлых больных всё меньше. Как раз есть время вспомнить о первых днях.
Муж мой работал в Китае, вернулся перед Рождеством домой и застрял. Когда я сообщила, что поеду волонтёром в «корона-госпиталь», муж со мной не разговаривал дней пять, ультиматумы ставил. Понял, что всё бесполезно — благословил меня и с тех пор поддерживает как может.
Первые 11 дней я без выходных работала, вечером до дома чуть не ползла, падала не ужиная, от боли в спине и ногах не могла даже по телефону разговаривать, желание было все бросить и уехать. Чувствовала себя в кошмаре. Привыкала дышать в маске, тошнило от собственного углекислого газа, одежда намокала от пота в первый час — и так ходила до окончания смены.
Уроженка Новосибирска отправилась медсестрой в коронавирусный госпиталь в Северной Италии
Фото: Личный архив
Меня постоянно лихорадило. Казалось, болею. Организм сопротивлялся такому отношению. Иногда прокрадывалась мысль — зачем поехала? Не 20 лет уже. Но потом видела молоденьких соседок по съёмной квартире, таких же волонтёрш — и у них было так же. Стало понятно: проблема не во мне, а в объеме работы.
Часто просыпалась ночью и говорила себе, какой ужас приснился: ковид, карантин, больница. Потом смотрела вокруг, понимала, что это не сон...
Вы не представляете, какое горе для людей — не иметь возможности проводить близких в последний путь. А для больных — что к ним не могут прийти близкие. Они орут по телефону на родственников, которые их «бросили умирать в больнице». Я думала только об одном: выдержу — не выдержу. Думала о войнах, о солдатах, которые от усталости не могли бежать и еле плелись, как они в окопах письма родным писали, какая у них антисанитария была. А у меня комната с туалетом и душем в большой квартире, большая кухня, все условия для отдыха. Вроде легче становилось.
Муж в эти моменты меня поддерживал и говорил, что потом корить себя буду за то что сдалась, — нужно потерпеть.
Теперь продолжаю дневник.
Вы не представляете, какое горе для людей — не иметь возможности проводить близких в последний путь. А для больных — что к ним не могут прийти близкие
Фото: REUTERS
День двадцать второй (7-9 апреля)
После выходных (да, теперь у нас есть выходные!) я снова на работе. Много перемен. Пациентов меньше! Отделения снова начали уплотнять и высвобождать, чтобы провести полную дезинфекцию. Персонал тоже весь переукомплектовали, и завтра я выхожу на работу в другое отделение.
Это самая главная и положительная новость.
Карантин стал приносить плоды! Все было не зря! Моя миссия подходит к концу, скоро я смогу поехать домой и увидеть родных.
Пациентов стало меньше
Фото: REUTERS
День двадцать шестой (10-13 апреля)
Меня перевели в другое отделение, в кардиологию. Название нужно, чтобы уточнять местонахождение, поскольку больные здесь те же и с тем же диагнозом.
Прежнее отделение расформировали, его подготовят для приема профильных пациентов, для чего сначала закроют на санобработку.
В новом отделении мне нравится, нет бестолковых гонок (и постоянных окриков), зато есть четкое распределение обязанностей, плюс коридоры не такие длинные (теперь у меня не 8 км в день, а «всего» 6 — узнаю по шагомеру).
И теперь можно уделять больше внимания пациентам.
Их возраст снижается. В отделении сейчас проходят лечение 4 мужчины до 50 лет!
Поступил пожилой иностранец. Ни одного слова! Ни он — по-итальянски, ни мы — на его языке! Как работать? Он в скафандре, который сдирает с себя по два раза в час. Пришлось сказать ему: всё! И показать рукой крест, чтобы доходчиво получилось. Ненадолго подействовало.
Карантин стал приносить плоды! Все было не зря!
Фото: REUTERS
Не ест! Все выплевывает, не нравится, не родная кухня. Получает только глюкозу в вену.
У меня было подряд пять утренних смен. Но в этом отделении я даже не устаю так, как в предыдущем! И впереди у меня два выходных дня.
Я здесь уже давно, но ни разу не вышла в центр города. Хотя живу в центре! Настолько напугана контролями и штрафами, что наверняка и уеду, не увидев городок, где провела на сегодня уже целый месяц.
День тридцать первый (14-18 апреля)
Сегодня у меня предпоследняя смена. Работать в кардиологии понравилось. Приятный коллектив, много молодых, много шутят, разрисовывают рабочие комбинезоны, красиво подписывают имена, ставят номера, как у футболистов.
У медсестер свои приметы: никогда не говори до окончания смены, что сегодня всё спокойно.
Приятный коллектив, много молодых, много шутят, разрисовывают рабочие комбинезоны, красиво подписывают имена
Фото: REUTERS
Пришел новенький медбрат, работает 3-4 дня. Остается пару часов до конца смены, когда он произносит запретную фразу. Все цыкают. Заканчивается смена, приходит новая, начинается передача дел. На одном из компьютеров нон-стоп выведены кардиограммы телеметрий особо неустойчивых пациентов. И вдруг одна начинает мерцать красным: остановка!!!
Весь персонал, вызванные врачи, реаниматолог — все бегут в палату к больному, по дороге хватают заранее подготовленные тележки со всем необходимым: ЭКГ, дефибриллятор. Врываемся к нему, он на нас смотрит, ничего не понимает.
Наша соотечественница, ставшая в Италии медсестрой, оказалась на передовой борьбы с пандемией
Фото: Личный архив
Врач: как дела? Он: все хорошо. Врач: как тебя зовут? Сколько тебе лет? Какое сегодня число? Начинает задавать элементарные тестовые вопросы, чтобы проверить состояние больного. Тот правильно отвечает, но с каждым вопросом всё медленнее. Врач начинает делать разряды: первый... вводятся препараты в вену, смотрят на монитор работы сердца. Продолжает задавать вопросы, просит показать язык, смотрит на монитор и делает второй разряд. На мониторе выравниваются правильные угловатые линии. Пациент начинает плакать и просит: пожалуйста, спасите меня...
Фффффууууххх... пронесло. Он с нами!!! Самое интересное, что монитор показал все раньше, чем пациент смог что-либо понять!
Я остаюсь с ним и прошу его рассказать о себе, о жене, о детях, внуках, обо всем. Только не молчать! На нем проводов столько, что электрику не снилось. Давление, кислород в крови, ЭКГ, телеметрия, кабели от дефибриллятора.
У него низкое давление, он закрывает глаза, устал, хочет спать. Нет, пока что нельзя, словно прокуроры, мы идем на новый виток вопросов и ответов.
Заходит врач, они разговаривают, врач краем глаза смотрит на показания приборов. Я вижу, как он начинает улыбаться под маской. Потом, уже вслух, говорит: ну что, отвоевали мы сегодня тебя! Пациент благодарит его снова и снова.
У нас свои приметы: никогда не говори до окончания смены, что сегодня всё спокойно
Фото: REUTERS
Закончилась моя смена, как же хорошо, когда вот так! Идти легко, усталости нет, только радость! В больнице с каждым днем все меньше «ковидных» пациентов.
Завтра я работаю последний день.
Карантин приносит плоды. Под моим окном — дорога в больницу. Вначале скорые ездили по 5-6 раз в час. И я точно знаю, когда день идет на улучшение, а когда на ухудшение. Сейчас — ездят по 5-6 раз… в день.
Теперь главное — относиться ко всему серьезно и по окончании карантина еще некоторое время соблюдать осторожность, чтобы не захлестнула вторая волна.
ЧИТАЙТЕ ДРУГИЕ ЧАСТИ ДНЕВНИКА
Часть 1 Реанимация рассчитана на шесть человек. Лежат 13. И все на искусственном дыхании...
Часть 2 Видишь смерть и плачешь, но под маской слёз не заметно
Часть 3 У нас появились свободные места. И это — победа