Журналист «КП» сыграла благородную даму в «Хождении по мукам»

У старинного здания бывшей гостиницы «Бристоль» соорудили небольшую рыночную площадь.

Фото: Татьяна ГУЩИНА

В госпиталь или клуб?

Узнав о том, что на Кавминводах будут снимать художественный фильм «Хождение по мукам» и для участия в массовке нужны добровольцы, я тут же решила пойти в артисты. Но сначала меня пригласили на кастинг, который проходил в здании Пятигорской музыкальной школы.

Желающих сниматься в кино оказалось множество. Причем были не только пятигорчане - народ приехал из Ставрополя, Винсадов, Железноводска и даже Нальчика. Режиссер Константин Худяков объяснил, что для съемок понадобятся и взрослые, и дети, и женщины и мужчины. Правда, особый спрос был все-таки на мужчин, умеющих обращаться с оружием, скакать на лошади, владеющих каким-нибудь боевым искусством. Но поскольку мужчин пришло на кастинг гораздо меньше, чем женщин, их брали без предварительных испытаний. Одному парню предложили искупаться в ледяной воде, и он согласился. Потом выянилось, что ему предстояло искупаться в озере Тамбукан, а дело было в марте. Перед знакомством с режиссером нас всех ставили к стене, и за пару минут каждый должен был что-то рассказать о себе.

- Если вы работаете врачом или медсестрой, - говорите сразу, - предупредил помощник режиссера. - Или умеете танцевать, или хорошо поете. Или знаете иностранный язык... Мы тогда сразу вас определим - в госпиталь, например, или в клуб.

Я ничего не умела, поэтому просто и честно призналась, что готова на любые эксперименты... И тут спохватилась:

- Я могу быстро печатать текст! А еще когда-то в драмкружке играла.

Помощник режиссера уже выключил мыльницу, а я не успела даже рассказать о себе толком.

- Ждите, мы вам позвоним, - только и сказал он.

Звонок раздался спустя месяц, когда я лично уже и не рассчитывала попасть в мировой кинематограф. Я, как выяснилось, соответствовала важному требованию, которое кинематографисты предъявляли актрисам из массовки, - натуральности: никаких накладных ногтей и ресниц, силиконовых губ и татуировок. На этом многие дамы срезались. Меня же пригласили на съемки в воскресенье, 9 апреля, не объяснив толком, в какую сцену меня берут.

За день до съемок назначили примерку костюма. Это происходило на огромном полутемном складе в центре Пятигорска. Вещи там были навалены просто кучами. Самая большая была из военных гимнастерок и солдатских штанов. Другая состояла из женских платьев, юбок, блузок, платков. Отдельно навалены сапоги, ремни... К слову, для съемок кинематографисты привезли из Москвы более 10 фургонов одежды и амуниции. Пальто и шубки поприличнее висели на плечиках. В отдельных коробках - шляпки. Как это все разглядеть в потемках? Две опытные костюмерши ориентировались, похоже, по наитию.

И вот ты заходишь в приподнятом настроении, представляя себя в роли прекрасной леди. А они, оглядев тебя со всех сторон, вынимают из залежей на полу длинную мешковатую юбку, обматывают тебя платком крест-накрест, как в старину на базарах. Ищут глазами тулуп, а потом резко передумывают и подводят к «приличным» стойкам.

- Будешь благородной дамой.

Ну раз дамой, то можно покапризничать. Мы перемеряли пару десятков пальто, остановились на сером длинном. Откуда-то принесли шляпки, штук двадцать. Выбрали прекрасный серенький с розовым котелок, причем приказали надвинуть на глаза. - Теперь сапожки, - оборачивается моя костюмерша, и из темноты появляется рука с мешком обуви. С третьей попытки мне подошли хорошенькие черные сапожки на каблучке, с высокой-превысокой шнуровкой. Заниматься ею пришлось минут 20. Опс, и я уже не узнаю себя в зеркале.

Штаб 2-го офицерскаго Донского полка расположился в Домике Лермонтова. А рядом - участница съемок Наталья Голянова.

Фото: Татьяна ГУЩИНА

Все смешалось: люди, кони

В день съемок нужно было подойти к домику-музею Лермонтова - без макияжа, маникюра и драгоценностей. Подхожу и втайне переживаю, что из-за проливного дождя съемку перенесут или отменят. Но тут из-за угла выкатывается старинная карета, которую трое человек пытаются впихнуть в ворота лермонтовского дворика. Чтоб не попасть под колеса, шмыгаю быстрее в калитку. И сразу попадаю в гущу событий.

Вот эта карета чуть не сорвала мой удачный дебют в кино.

Фото: Татьяна ГУЩИНА

С той стороны каменного забора осталась мирная улица. А тут - военный «Лазаретъ», рядом с ним на веревках развешаны постиранные портянки и солдатское исподнее. Весь двор в пороховом дыму и ароматах полевой кухни вперемешку с запахом соломы, которая размокла под дождем и чвакает при каждом шаге. А вокруг... лошади ржут, солдатики в шинелях бегают и оружием бряцают. Несколько всадников в форме гарцуют на горячих скакунах по брусчатке. А на домик под камышовой крышей, где когда то жил Лермонтов, повесили табличку «Штаб 2-го офицерскаго Донского полка».

Штаб 2-го офицерскаго Донского полка расположился в Домике Лермонтова.

Фото: Татьяна ГУЩИНА

И конечно же, я попала в кадр! Это был мой дебют в кинематографе. Правда, недолгий. Команда «Стоп!», потом меня чуть не расстреляли, но позже помощник режиссера выяснил, что я еще нужна буду в массовке, и помог выбраться за пределы съемочной площадки. Фактически провел сквозь строй ухмыляющихся солдат. Уже на улице, в реальном мире, он рассказал, что во дворике музея обыгрывают сцену приезда Вадима Рощина в белогвардейскую ставку к генералу Романовскому. По сценарию - прохладный летний день. Лошадей кинематографисты арендовали на местном конезаводе. А вот всадники - московские актеры, в том числе один каскадер, которые каждый дубль должен картинно выпадать из седла на брусчатку рядом со «штабом».

Роль генерал-лейтенанта Ивана Романовского, видного деятеля Белого движения России, досталась заслуженному артисту РФ, режиссёру и сценаристу Сергею Пускепалису. Вадима Рощина играет актёр театра и кино Павел Трубинер.

Лазарет тоже обосновался во дворе Домика-музея Лермонтова.

Фото: Татьяна ГУЩИНА

Без сапога, но в шляпке

Для того чтобы подготовиться к съемкам, всех «массовиков» направляли к фургонам, которые стояли вокруг Лермонтовского квартала. Там выдавали одежду. Я еле нашла свой фургон. Пока надевала пальто и шляпку, вдруг выяснилось, что кто-то уволок один мой сапог. Костюмеры все перерыли, но не нашли. И просто выдали мне другой, почти такой же, но поменьше, со словами: «Кто-то, значит, обулся в разные? Ищи свой, и поменяетесь. А вообще, в длинном платье ничего не видно».

Это я под проливным дождем пытаюсь сделать селфи у домика Лермонтова. Вернее, штаба 2-го офицерскаго Донского полка.

Фото: Татьяна ГУЩИНА

В фургоне, где должны были нанести грим, всех женщин ждало жестокое разочарование. Я надеялась, что подкрасят губы, выделят глаза. Но там посмотрели и сказали: «Ваш грим заключается в отсутствии грима. Мы тут только умываем. Лица должны быть блеклые». Однако мужчин все-таки гримировали. Были среди них господа очень почтенные с белыми манжетами, были и совсем простые парни, в картузах и старых пиджаках. Но каждому приклеивали бакенбарды, усики или бородку. Все, абсолютно все мужчины от такого грима только выиграли — стали гораздо мужественнее, брутальнее. А вот женщины без красок - совсем наоборот. В шляпках с перьями, но такие блеклые...Неужели сто лет назад не подводили глаза и брови? Не верю...

А дальше было еще часа два праздного шатания под дождем, пока в домике Лермонтова снимали штаб белогвардейцев. Удивительно, как в костюме прошлого века проникаешься эпохой. Пока я пыталась выяснить, кто из дам натянул мой сапог, десять раз поймала себя на мысли, что невольно поддерживаю рукой подол платья, ступаю чинно и осторожно по брусчатке, потому что там скользкая солома и, простите, прошли кони. Это же неприлично - мести подолом, пардон, по навозу? Получается, все дамы в прошлом веке были просто вынуждены смотреть под ноги и легонько поддерживать платья. Вот такое открытие: опущенные в пол глаза - это никак не скромность. Просто раньше было много лошадей.

Как мы устроили революцию на съемочной площадке

Наконец часам к четырем вечера нас и реквизит стали грузить в фургоны, чтобы отвезти на место съемки. Это была улица Гоголя, 1, где у старинного здания бывшей гостиницы «Бристоль» соорудили небольшую рыночную площадь. Украшением ее стал настоящий баран, которого привез в багажнике какой то фермер. Кругом расставили обозы с лошадьми и красочными соломенными корзинками. Как выяснилось, перед съемками полиция с утра разогнала все автомобили, чтоб в кадр не попало ничего современного.

Нам режиссер очень кратко обозначил задачу: «Весна, 1918 год, Самара. Человек 15 стоят у биржи труда, очень усталые и измученные. А рядом на площади рынок, где перед людьми (еще человек 15) с балкона чей-то картавый голос вещает, что уже нельзя терпеть безобразия, и пора бы народу подыматься».

В это время усилился дождь, прям как по заказу режиссера. Мы съежились и приуныли. Перед съемками, как великую ценность, каждому дали сумочки и чемонданчики. Это был потрепанный временем реквизит, он буквально рассыпался в руках. Но всех поименно записали, кто и что взял. Предупредили, что без сдачи реквизита с площадки не выпустят. Хотя, честно, такое старье и даром не надо.

А дальше было настоящее мучение. Мы стояли под дождем у здания биржи труда. Павел Трубинер в роли Вадима Рощина медленно подходил к бирже, спрашивал, как можно зарегистрироваться. Из двери выскакивала чиновница вида Шапокляк, скороговоркой отшивала его и пряталась быстро за дверью. Рощин уходил, а мы за его спиной должны были повозмущаться, ведь стоим тут уже несколько месяцев... И так дублей десять.

Дальше Рощин выходил на площадь, где шел митинг перед крестьянами. Оттуда иногда слышалось, как блеял промокший баран. Стучала копытами лошадь. А крестьяне молча и хмуро стояли, хотя тоже замерзли под дождем. Нам объяснили, что этот сюжет на экране займет от силы минуты две. Но по факту снимали его часа два. Сначала с дальней камеры, потом отдельно крупные планы.

Мы уже позеленели от холода. И тут после очередного дубля режиссер решил нас взбодрить: «Ну что вы такие обреченные? Представьте, что вы в очереди за паспортом, или за правами уже полгода стоите. Давайте, повозмущайтесь!» И тут всех прорвало. Наконец хоть какое-то движение! В момент, когда выскочила из дверей чиновница, на нее обрушилась вся толпа. Со всей пролетарской ненавистью! Но оказалось, что чиновницу забыли предупредить, поэтому в кадре она испугалась и испортила дубль. Переснимали заново.

Режиссерская находка

Рядом со мной по сюжету стоял почтенный господин пожилого возраста. Пока репетировали, он представился мне Геннадием и пожаловался, что мерзнет в летних ботинках. Я тоже ему рассказала про свой сапог. В какой-то момент подошел режиссер и умилился: ну вы прямо пара. И отодвинул нас от общей толпы. Наедине Геннадий мне рассказал, что он писатель, имел опыт в съемках и даже играл в спектаклях. Я слушала скептически, но оказалось, он не врал. После того как режиссер предложил толпе у биржи повозмущаться, он выбежал вперед, стал размахивать руками и кричать: «Да когда же это закончится! Безобразие!» И режиссеру это понравилось.

Перед следующим дублем подошли помощники и стали учить Геннадия, в какую сторону лучше размахивать руками и что «не надо приседать, а то комично получается, а камера все усиливает в два раза». Геннадий понял и следующие три дубля отрабатывал свою миссию как надо. Вот так, пока я скромно мяла в руках свою сумочку, человек из массовки превратился в актера второго плана. Что мешало мне сделать то же самое?

После съемок мы, все изрядно промерзшие, еще должны были пройти строем перед реквизитором. Он забирал сумочки и чемодачики и тщательно вычеркивал нас из списка должников. А потом нас отвезли на теплый склад, где мы переоделись из мокрых костюмов в свою одежду, да еще и заплатили нам по 500 рублей. А «чиновнице» - целую тысячу, потому что у нее были слова.

Вот так я попала в фильм «Хождение по мукам», который покажут уже этой осенью, как раз к столетию Великой Октябрьской революции. Когда вы будете смотреть сцену у биржи труда в Самаре, где Рощину отказали в работе, знайте, люди у стен на самом деле промерзшие и усталые. А рядом с господином, который кричит: «Безобразие!» и «Когда это кончится» - стою я, в сереньком промокшем пальто и с потертой сумочкой в руках. У меня разные сапоги, но зато своя маленькая роль в искусстве.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Съемочная группа из Москвы двое суток подряд ночует на вокзале Железноводска (подробнее)