Изжить страх

40 террористов, более 900 заложников - такого в истории современной России не было никогда

Фото: Анатолий ЖДАНОВ

Спустя несколько дней после освобождения заложников мне устроили встречу с теми, кто входил в здание. Со снайперами. Мы встретились в кафе. Со стороны это были самые обыкновенные молодые ребята. Не «качки», не шварцнеггеры. Среднего роста, симпатичные, только вот глаза – очень холодные, совсем не улыбаются. Мы долго болтали о всякой ерунде, вроде «вы писаки все придумываете». А мне хотелось узнать подробности штурма, ведь журналистское расследование продолжалось. А спецназовцы все не говорили. Я поняла: мне не очень доверяют, надо прощаться и уходить. И вдруг услышала:

- Понимаешь, ведь мы были уверены, что идем на смерть. И мы попрощались уже между собой…

Услышать это от человека, который шел на штурм… Я не знаю, кому в тот момент было тяжелее. Ему, который признался в этом. Или мне, которая услышала такое признание.

Заложница выходит из здания центра на Дубровке

Фото: Сергей ШАХИДЖАНЯН

Это потом стало известно, что штурм отрабатывали в другом ДК, которое было точной копией Дубровки. И все было рассчитано до секунды. Сектор обстрела, объекты, скорости. Но все понимали: все может сорваться в один момент. Человеческий фактор, будь он неладен. И я, слушая их, вспоминала тот зал в красном бархате сидений. Такой большой с одной стороны. И такой маленький для тех, кто был вынужден провести там три дня в аду.

… Так получилось, что я зашла в здание ДК спустя час после штурма. Здание еще не было разминировано и сопровождающий подгонял меня постоянно. Это казалось невероятным. Три дня мы, журналисты, дежурили возле штаба. Мы знали многих заложников по именам. Потому что рядом с нами были их мамы, жены, мужья. Мы знали все их семейные тайны, истории, обиды. И слышали слова, от которых разрывалось сердце: «Господи, пусть он выживет! Я все прощу…»

И вот все позади. Потом, к вечеру число погибших начнет расти с каждым часом, перевалит за сто… А пока: эйфория от того, что ребята из «Вымпела» отлично провели штурм. Что все живы. Я вижу, как один из спецназовцев сидит на ступеньках, и его плечи трясутся в бесслезных рыданиях. А рядом стоит его напарник: «Все, братишка, успокойся… все уже позади». Я впервые видела, чтобы эти люди, обычно такие суровые, были настолько счастливы. Всюду под ногами хрустит стекло, успеваю заметить брошенные вещи, сумки. Словно сквозь туман до меня доносится: они заставляли зрителей по нужде ходить в оркестровую яму.

Мы заходим в зал, там еще смертницы, опоясанные взрывчаткой. И я представляю и не могу представить тот ужас, что чувствовали люди, находящиеся рядом. Я не могу представить, что говорили мамы своим детям и как они успокаивали их… Конечно, это журналистский штамп. Но здесь он наиболее точный: воздух просто пропитан страхом. И в тот момент я понимаю, что изжить его – этот страх – будет безумно тяжело.

Да, сейчас захват «Норд Оста» расписан по минутам. Известно, что взрывчатку везли под кодовом названием «яблоки». Арестованы те, кто помогал террористам в Москве: кто сдавал им квартиры, делал «липовые» регистрации. Мьюзикл этот пытались восстановить, но не смогли. Проклятый страх – люди не хотели идти в тот зал. Да много чего случилось за эти десять лет.

Но каждый раз, вспоминая те события, я думаю о парне из «Вымпела» и о том: каково это – идти и думать, что шансы минимальны. Спасибо им за то, что они сделали. И вечная память заложникам, которые погибли…

ЧИТАЙТЕ:

Президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский: За «Норд-Остом» стоит принц

См. репортаж: «Норд-ост»: фотохроника трагедии»